Другие художники. Три поколения

Другие художники. Три поколения
Сергей Волохов
Тамара Зиновьева
Sergio Belo

Концепция экспозиции
«Арт Москва» 2025

В искусстве 20 – 21 вв. в каждый его период синхронно существовали и существуют сейчас множество разных художественных направлений, из которых невозможно выделить какой-нибудь генеральный мейнстрим. Тем не менее, выделяются некие ведущие направления, которым следует большинство их адептов. Но всегда есть художники, не вписывающиеся в русла общепризнанных направлений, так или иначе выделяясь из потока арт продукции своей эпохи. Представляемые галереей "Коносьер" художники как раз из таких. Будучи современниками и ныне активными авторами, они принадлежат разным поколениям, и каждый из них выделяется на фоне арт-конъюнктуры своего исторического периода и своих социокультурных обстоятельств.

Его художественный язык складывалтся в 60-70-е годы, во время учёбы в Педагогическом институте им. В.И.Ленина на художественно-графическом отделении, а затем сотрудничества с неформальным сообществом нонконформистов, своими арт-акциями боровшихся за свободу искусства в условиях советской административной и идейно-художественной заорганизованности. Но и в том контр-конъюнктурном, анти-соцреалистическом искусстве сосуществовали и конкурировали две основные тенденции. Это, во-первых, так называемый «авангард 2», восходящий к так называемому «формализму» 20-х гг., к Малевичу, Кандинскому, школе ВХУТЕМАСа и их последователей, чьи художественные принципы в 50-60-е годы возрождались, а то и открывались заново. Во-вторых – набирающее силу концептуальное направление, на отечественной почве воплотившееся в «соц-арт». С.Волохов оказался на распутье между поисками индивидуальной, сугубо пластической выразительности живописи и графики в русле авангарда 2 – и вещанием актуальных идейно-политических смыслов по программе соц-арта, посредством в сущности литературного подбора и компоновки визуальных цитат, где выразительность художественной формы не является самоцелью.

- Прежде я думал над тем, как рисовать, а теперь понял: важно что рисовать, - говорил художник.

Он выбрал «что», но не смог (или не захотел) отказаться от «как». И в этом он другой – как по отношению к формалистам, так и к соц-арту. Арсенал его выразительных средств расширился, включив в себя и «шершавый язык плаката», и тупо-реалистические узнаваемые по жизни картинки, и материальные подборы из предметов и фрагментов действительности, и карикатурную шаржированность образов, и полиграфические приёмы сборки разнородного материала в целостные композиции. Он в совершенстве освоил постмодернистский коллажно-цитатный метод создания произведений. Но при этом любая его работа отличается узнаваемой авторской манерой и производит сильное эмоциональное впечатление своей пластической выразительностью безотносительно к несомому ею идейному высказыванию. Политконъюнктура много раз изменилась, актуальность вещаемых смыслов современной публикой не считывается, а волоховское «как» остаётся в силе.

Без профессионального худ.образования, не будучи членом СХ и завсегдатаем нонконформисской тусовки, она не усвоила групповые нормативные понятия об общественном назначении искусства, его идеалах, авторитетах и прочих внутрицеховых конвенциях. При этом Т.Зиновьева с ранних лет располагала всесторонней информацией об искусстве, почерпнутой из книжек, музеев, выставок и культурных разговоров интеллигенции. Она училась на отделении истории и теории изобразительного искусства Исторического факультета МГУ, занималась художественной критикой в журнале «Декоративное искусство СССР», преподавала ИЗО в педколледже, работала художником в археологической экспедиции. Т.Зиновьева обреталась около искусства, наблюдала его со стороны, с позиции вненаходимости. По отношению к искусству с его исторически сложившимися ценностными установками и оценочными критериями - и традиционными, и ниспровергательными - она другая.

Для Т.Зиновьевой изобразительная деятельность есть природное свойство организма, проистекающее из кинестетического чувства. Это форма такого психомоторного явления как гиперкинетизм – непреодолимое желание бесцельно (ради удовольствия от процесса, погашения стресса или спонтанного инфантильного хулиганства) сучить руками, болтать ногами и типа того. Снабжённая рисующим инструментом, непроизвольно двигающаяся рука без участия ума выводит каракули на бумажке, в то время как ум занят чем-то к рисованию не относящимся. Глаз художника ассоциативно находит в каракулях какие-то антропоморфные, анатомически ненормативные фигуры, а периодически включающееся сознание осмысливает их в конструкциях и объёмах. Графические и живописные работы Т.Зиновьевой - это продукты её психофизиологической жизнедеятельности, рассматриваемые самим автором вне культуры, идей и эстетики. В них нет темы, сюжета, знаково-символического содержания. Всё перечисленное – на совести зрителя, пусть фантазирует сам.

Будучи другой относительно социального конструкта, именуемого искусством, Т.Зиновьева не изолирована от единомышленников. Она находит братьев по разуму и любителей анатомического гротеска поверх хронологических, географических и организационных границ и мечтает объединить их в могучий художественный поток.

Его творчество вписывается в текущий арт-дискурс по категории «наивное»: детское, примитивное, маргинальное. Художественные особенности такого искусства обусловлены социо-психологической спецификой авторов. Продукция неучёной и экзотической худ.деятельности на рубеже 19-20 вв. обрела достойное место в мировой культуре, и с тех пор явление в целом занимает высокое место в арт-иерархии. Эстетика современности превозносит работы таких авторов уже за сам факт принадлежности к данной категории, неумение почитается за высшее мастерство, наивность – за высшую мудрость. Высокий культурный статус наивного искусства породил поток подражаний и стилизаций, вынудивший знатоков искать тонкие различия между подлинным примитивом и примитивизмом.

По части подлинности с творчеством Sergio Belo всё в порядке. Он не притворяется, он на самом деле так рисует. Но в наивном арт-дискурсе он стоит особняком. Вопреки соблазну объяснить особенности его искусства психическими факторами Sergio Belo – нормальный, какими бывают обычные подростки, не перфекционисты и не трудоголики.

Природу его искусства можно объяснить из интеллектуальной специфики, но это специфика нормальная. Всем в детстве свойственно мышление, порождающее подобные образы и формы, но у большинства людей оно подавляется последующим развитием дискурсивного мышления, выстраивающего в уме линейные цепочки смыслов по причинно-следственной логике: представление объектов вытесняется описанием и объяснением. А у Sergio Belo сохранился до-логический, пластический интеллект, мышление пространственными формами и отношениями, представление мира в виде изначально целостных образов. Это «старшая» интеллектуальная норма, посредством которой охотник добывает зверя, земледелец выращивает урожай, ремесленник изготовляет вещь – то есть человек осуществляет продуктивную деятельность в пространстве без посредства словесных инструкций. Людям, обучающимся на художников, трудно бывает разбудить в себе пластический интеллект, заглушённый грамотой и науками, и выработать нерасчленённое видение формы, чему мало помогают словесные разъяснения. Sergio Belo интуитивно чувствует целое. Его образы производят мощный эффект минимальными выразительными средствами: цветовое пятно, обобщённый силуэт, простые ритмы, неаккуратность и размашистость кисти. Фигуры на его картинах, при плоскостной их трактовке, живут как бы отдельной самодостаточной жизнью, легко переселяются с холстов на вещи, воплощаются в гигантских куклах. Персонажи изо-фантазий Sergio Belo на самом деле живые, а не как живые (похожие на живых). Он их не изображает, а порождает. Глядя на них, становится понятно, как возникает первобытный анимизм – одушевление предметов, идолов и природных явлений, как дикарь или ребёнок населяет мир духами и сказочными существами.

Пластический интеллект – редкое и ценное психическое качество. При благоприятных условиях он может развиться в большой художественный талант и вывести его обладателя из мейнстрима наивности в контекст искусства вообще, вне категорий.

Даты: 23–27 апреля 2025 г.

Место: Атриум Гостиного двора, Москва.

Подробнее о программе — на сайте АРТ МОСКВА.

Приходите, чтобы увидеть искусство, которое говорит.