Лучо Фонтана, аргентинец по рождению (1899 г), итальянец по крови, получил серьёзную художественную подготовку в Милане и первые годы после окончания академии был весьма успешным выразителем фигуративного искусства, но в историю все таки вошёл абстрактным художником, истинным новатором и отцом спациализма.
Как сын скульптора, Лучо чувствовал объем и материю, как выпускник академии, прекрасно владел различными техниками, как строитель по первой профессии, хорошо знал материал, как выразитель фашистской идеологии и ученик Уильдта, был желанным участником многих миланских выставок, биеннале в Венеции и исполнителем серьезных заказов. Несмотря на успех, эти рамки были для него тесны. Уже в ранних работах, таких как «Черный человек», чувствовалась предрасположенность Лучо к абстракции. Он все чаще уходил от объема и обращался к геометрическим очертаниям.
Но настоящий прорыв происходит, когда Фонтана вновь отправляется в Аргентину. Он там создает школу, преподает и, возможно, благодаря общению с молодежью, окончательно рвет со своим прошлым и пишет «Белый манифест». В это же время появляется впервые и термин «Пространственная концепция», который превратится в название для многих его произведений. Позднее будут созданы другие манифесты и правила, которые призовут художников «вывести картину из ее рамы и освободить скульптуру от стеклянного колпака».
В 1949 году Фонтана создает то произведение, которое выражает его новый взгляд на современное искусство - «Космическая среда с черным светом». Это подвешенные под потолком и плавающие в абсолютно темном пространстве фосфорицирующие предметы. А потом берется за свои прославленные дыры, серию работ, которые становятся его визитной карточкой на многие годы. Дыра в холсте или на любой другой поверхности для Лучо Фонтаны – это не просто пустота, это свобода самовыражения художника. Его космос, пространство, дзен. А само искусство, по его словам, это не передача реальности, а чистая философия. Своими работами и выставками-шоу он предвосхищает более поздние течения в искусстве — энвайронмент, перформанс и арте повера.
Но все же почему не только он, но и другие художники в разных странах в этот период ищут самовыражения в насилии над художественным материалом, рвут и режут холсты, жгут ткань и пластик, зашивают их суровыми нитками, покрывают дёгтем? Почему так часто в их работах встречаются алый и черный цвета? Думаю, что во многом виновата война. Кто-то в ней участвовал, а кто-то всего лишь слушал сводки, но она не могла не повлиять на мироощущение человека, тем более творца. И тут мне хотелось бы упомянуть еще одно прославленное имя - Альберто Бурри.
Лучо Фонтана ушел на фронт во время Первой мировой войны совсем юным в порыве патриотизма и вернулся домой с ранением и серебряной медалью. Бурри отправился молодым в Северную Африку в силу своей профессии и фашистских убеждений, а после поражения пережил плен и лагерь в Техасе. В те годы Бурри и не помышлял о художественной каррьере, он работал военным врачом, и у него не было академического образования. После войны и возвращения из плена он навсегда распрощался с профессией медика и посвятил себя искусству.
18 месяцев лагеря повлияло на его бесповоротное решение. В Италии он берет в руки мешки из-под гуманитарной помощи, рвет их, зашивает, разбрызгивает по ним красную краску. Бурри здесь и хирург, и солдат, и пленник, и палач. Меняются времена - меняются материалы, которые он использует в своей работе, но суть остается прежней. Будучи интровертом, он выплескивает свои эмоции посредством борьбы с материей. Ему не нравится плоская живопись, и он добавляет объем. Это трещины, грубые швы, выжженные дыры, перекрученный и оплавившийся целлофан, кричащие отенки алого, дёготь. А ведь что, как не цвет в наилучшей мере передает душевное состояние художника? Если внутри у него все бурлит и клокочет, то его чувства выплескиваются на поверхность в драматических барочных формах и ярких цветовых решениях.
Когда он делает попытку принять участье в Биеннале, его допускают лишь до раздела «Белое и черное», и он экспонирует там свой рисунок «Разрыв». Попробуйте догадаться, кто покупает эту работу. Лучо Фонтана! Каждый из них добрался своим путем до осмысления того, что для точного воссоздания действительности уже существуют фотография и кинематограф, а истинный художник может найти множество других способов выразить себя. Искусство — это не реальность и не обязано ею быть. Недаром Фонтана так любил и часто повторял слово «космос» — он сам всегда летел впереди времени и парил над землей.
Именно благодаря кинематографу мы теперь можем понаблюдать за тем, как работали Фонтана и Бурри. Поверьте, это увлекательное зрелище. Один — со знанием дела и в соответствии с собственной теоретической базой наносит четкие, уверенные и ровные удары по ткани, другой — как на поле боя, зашивает раны, заматывает бинты, борется с огнем и с собственными воспоминаниями, но каждый, подобно режиссеру, выстраивает свою пространственную концепцию, а мы, как театральные зрители, волнуемся и сопереживаем. Анна Смирнова, искусствовед. Рим.