Лебедев Владимир Васильевич

Посещал в 1910-1914 мастерскую Ф. А. Рубо,  а также Школу рисования, живописи и скульптуры М.Д.Бернштейна и Л.В.Шервуда. В 1912-1914 учился в петербургской Академии художеств. Рисовал для журналов «Сатирикон» и «Новый Сатирикон» (1911-1917). Был одним из организаторов агитационных «Окон РОСТА» в Ленинграде (1920-1921). Примыкал к авангардистскому «Объединению новых течений в искусстве» (1922-1923) под председательством В.Е.Татлина; испытал большое влияние последнего.
Позднее был членом общества «Четыре искусства». В свой авангардный период создавал элегантные контррельефы, исследующие фактурно-пластические возможности разных материалов, а также натюрморты в духе иронического дадаизма или более строгого декоративно-синтетического кубизма (Натюрморт с ботинком, 1920, Русский музей; серия Кубизм, 1922).
Вернулся к фигуративному искусству и тонкой светотеневой моделировке форм в графическом цикле Прачки (карандаш, тушь, гуашь; 1920-1925). В середине 1920-х гг. он представил острые сатирические серии "НЭП", "Новый быт", "Любовь шпаны". Каждодневная работа с натурой вылилась в серии блестящих рисунков "Акробатки", "Балерины", "Гитаристки" и в многочисленные наброски обнаженных натурщиц, исполненные с виртуозным мастерством. В конце 1920-х Лебедев вернулся к живописи, сделав серию полуэкспериментальных "Натюрмортов с гитарой" и небольшую серию натюрмортов "Фрукты в корзине". Позднее, после иронической серии "Девушки с букетом" (1933), он написал ряд женских портретов: Т. В. Шишмаревой (1934), С. Д. Лебедевой (1936), К. Георгиевской (1937).Близки по своей поэтике прозе М.М.Зощенко его гротескные, исполненные в той же технике серии Панель революции (1922) и Нэп (1925-1927). Лебедев нашел удачную возможность для развития своего дара художника-экспериментатора в русле оформления детской книги, - его книжки-картинки 1920-х годов (с текстами С.Я.Маршака - Сказка о глупом мышонке, Цирк, обе - 1925; Багаж, 1926; Усатый-полосатый, 1930; и др.), веселые, ритмически-орнаментальные, остроумно соединившие «мирискусническую» и футуристическую традиции, принадлежат к шедеврам этого вида искусства.
В 1924-33 гг Лебедев возглавлял художественную редакцию отдела детской и юношеской литературы Государственного издательства, превратив его в центр создания высокохудожественных книг для детей. Он привлек в издательство художников своего поколения - В. М. Конашевича, Н. А. Тырсу, Н. Ф. Лапшина, В. М. Ермолаеву, воспитал молодых - А. Ф. Пахомова, Ю. А. Васнецова, Е. И. Чарушина, В. И. Курдова, Э. А. Будогоского и др. В последующие десятилетия по-прежнему успешно работал как «книжник» и станковист, примыкая, как и многие былые авангардисты, к умеренно-оппозиционному, как бы полуофициальному «тихому искусству». В 1931 г. несколько его работ подверглось резкой критике в официозной печати, а пять лет спустя он, вместе с В. М. Конашевичем, стал объектом грубых нападок в статье "О художниках-пачкунах" ("Правда", 1936, 1 марта).
Произведения Лебедева хранятся в ГТГ, ГРМ, ГМИИ им. А.С. Пушкина, во многих музейных и частных собраниях России и ряда зарубежных стран.

Само собой разумеется, что этот лебедевский импрессионизм уже не равен классическому импрессионизму. За ним всегда ощущаешь недавно пройденную мастером "выучку конструктивности". И Лебедев и само ленинградское направление рисунка оставались самими собой, ни на минуту не забывая ни о построенной плоскости, ни о рисуночной фактуре. В самом деле, создавая композицию рисунков, художник воспроизводил не пространство с фигурой, как это делал тот же Дега, но скорее одну эту фигуру, как будто сливая ее форму с форматом рисунка. Он едва заметно срезает верх головы и самый кончик ступни, из-за чего фигура не опирается о пол, но скорее "зацеплена" за нижний и верхний обрезы листа. Художник стремится максимально сблизить "фигурный план" и плоскость изображения. Жемчужный мазок его влажной кисти в равной мере принадлежит поэтому и фигуре и плоскости.

Эти исчезающие легкие мазки, передающие и саму фигуру и как будто теплоту согретого около тела воздуха, одновременно воспринимаются и как единообразная фактура рисунка, ассоциируясь с мазками китайских рисунков тушью и представляясь глазу нежнейшими "лепестками", тонко приглаженными к поверхности листа

Волнение художника как будто пробивается сквозь артистическую корректность уверенного мастерства, а затем невольно передается и зрителю. В той же великолепной зарисовке балерины со спины зритель с увлечением следит, как виртуозная кисть не столько изображает, сколько создает мгновенно застывшую на носках фигуру. Ее ноги, проведенные двумя "лепестками мазков", легко возносятся над точкой опоры, повыше - словно исчезающая полутень - настороженный разлет белоснежной пачки, еще выше - через несколько пропусков, придающих рисунку афористическую краткость, - необычайно чуткая, или "очень слышащая", спина танцовщицы и не менее "слышащий" поворот ее небольшой головы над широким размахом плеч.

Лишь за последние годы как будто намечается перелом в отношении к этой самой поэтической и самой творчески благородной сфере рисунка, и если это так, то В. Лебедеву среди рисовальщиков нового поколения, быть может, и уготована еще новая слава.

Фотогалерея

Девушка в шляпке

1920 год, бумага, акварель, 36х29 см.

Портрет девушки

1937 год, бумага, акварель, 43х32 см

Балерина

Бумага, акварель, 36х26 см, 1950-е гг.